Владимир Ильич Ленин

призрак

*

         по Европе рыскал,
уходил
   и вновь
      маячил в отдаленьи…
По всему поэтому
         в глуши Симбирска
родился
      обыкновенный мальчик

                   Ленин

*

.

Я знал рабочего.
          Он был безграмотный.
Не разжевал
      даже азбуки соль.
Но он слышал,
      как говорил Ленин,
и он
   знал — всё.
Я слышал
        рассказ
         крестьянина-сибирца.
Отобрали,
         отстояли винтовками
            и раем
            разделали селеньице.
Они не читали
      и не слышали Ленина,
но это
   были ленинцы.
Я видел горы —
          на них
            и куст не рос.
Только
   тучи
      на скалы
            упали ничком.
И на сто верст
      у единственного горца
лохмотья
      сияли
      ленинским значком.
Скажут —
         это
      о булавках а́хи.
Барышни их
      вкалывают
            из кокетливых причуд.
Не булавка вколота —
         значком
                прожгло рубахи
сердце,
   полное
      любовью к Ильичу.
Этого
   не объяснишь
         церковными славянскими
                  крюками,
и не бог
   ему
      велел —
         избранник будь!
Шагом человеческим,
         рабочими руками,
собственною головой
         прошел он
               этот путь.
Сверху
   взгляд
      на Россию брось —
рассинелась речками,
         словно
разгулялась
      тысяча розг,
словно
   плетью исполосована.
Но синей,
        чем вода весной,
синяки
   Руси крепостной.
Ты
с боков
         на Россию глянь —
и куда
   глаза ни кинь,
упираются
         небу в склянь
горы,
   каторги
         и рудники.
Но и каторг
      больнее была
у фабричных станков
         кабала.
Были страны
      богатые более,
красивее видал
      и умней.
Но земли
       с еще большей болью
не довиделось
      видеть
         мне.
Да, не каждый
      удар
         сотрешь со щеки.
Крик крепчал:
      — Подымайтесь