ВТОРОЕ
Рабфаковка
у меня
попросила портрет.
В этом
особенно плохого
нет.
Даже весело.
Пришла
и повесила.
Утром поглядела —
стена громада.
А Маяковский
маленький,
— других бы надо! —
Купила Шелли,
повесила.
Красивый —
оторвешься еле.
Купила Бетховена,
взяла Шаляпина,—
скоро
вся стена заляпана.
Вроде
Третьяковской галереи.
Благочинные живописи,
поэзии иереи.
На стенках
картинки
лестничками и веерами.
Появились
какие-то
бородастые
в раме.
Вскоре
новое горе:
открытки
между гравюрами,
как маленькие точки.
Пришлось
открытки
обфестонить в фестончики.
Наутро
осмотрела вместе:
серо́-с.
Пришлось
накупить
бумажных роз!
Уже
о работе
никаких дум.
Смотри,
чтоб в уголочках
не откнопились кнопки!
Одни
стихи
и лезут на ум.
Бубнит
не хуже
дрессированного попки.
Особенно
если лунища
припустит сиять —
сидит
и млеет,
не сводя глаз:
ни дать ни взять
иконостас.
Ставлю вопрос
справедливый,
но колкий:
— Деточка,
чем вы лучше
кухарки-богомолки?
Хуже ангела,
скулящего
в божьем клире?—
Душу
разъедает
бездельник-лирик!