над избой Степанидьей, дымком раскурясь,
вьется дух
самогонки-водки.
Бывший пьяница Пров говорит:
«Эге!
Не слыхал я давно запашочка».
Будто бес какой появился в ноге —
Прова
запах
тянет пешочком.
Прова запах
за ногу ведет и ведет,
в ухо шепчет:
«Иди!
Разузнай-ка».
К хате Водкиной вывел,
поставил,
и вот —
на крыльце
появилась хозяйка.
А народ валит, —
верь мне или не верь, —
то ль для вида,
а то ль для принятия мер,
но к дверям Степанидина дома
даже Петр пришел
милиционер,
даже —
члены волисполкома.
Ярый трезвенник Петр
растопырил рот,
выгнул грудь для важности вида
да как гаркнет:
«Ты что ж!
Разорять народ?
Али хочешь в острог, Степанида?»
А хозяйка в ответ:
«Что пристал, как репей?!
Мужикам служу —
не барам.
Мне не надо рублей —
подходи и пей!
Угощаю всех
даром».
Пров затылок чешет:
«Не каждый, мол, день
преподносят такие подарки».